О Запретном городе, церемониале Поднебесной и «волшебных фонарях» европейцев XVIII века

За выверенностью вещей следует совершенство знания, за совершенством знания следует искренность помыслов, за искренностью помыслов следует исправленность сердца, за исправленностью сердца следует усовершенствованность личности, за усовершенствованностью личности следует выравненность семьи, за выравненностью семьи следует упорядоченность государства, за упорядоченностью государства следует уравновешенность Поднебесной.
Сы шу у-цзин «Четыре книги и пять канонов»

Представленный текст конфуцианского канона, как концентрат китайского представления о мироздании, лег не только в основу этических взглядов и политику Поднебесной, но и в структуру новой столицы – Пекина – и особенно его центральной части – Запретного города. За высокой стеной с четырьмя оборонительными башнями, стоящими по углам идеально выверенного прямоугольного плана, в камне и дереве материализована китайская философия о царящей в природе и Вселенной упорядоченной иерархии, которая должна быть воплощена внутри каждой личности.

На гравюре из собрания Тверской областной картинной галереи мы видим, как пышная процессия подошла к мощным стенам Полуденных врат – главным воротам, преграждающим путь в Запретный город. От них начинается линия Вселенской оси – главной дороги города, вытянутой с юга до самой северной точки – Врат Божественной мощи. На этот путь, как на нить, последовательно нанизаны врата, площади и павильоны, подводящие нас к Внешнему дворцу – главному в южной части города, где император проводил приемы и церемонии. За ним же идут северные участки с садами, залами и Внутренним дворцом – резиденцией императора и его семьи.

Название Запретный город не случайно. Этот грандиозный дворцовый комплекс во времена Китайской империи мог увидеть не каждый и далеко не в полной мере. Так и на представленной гравюре разворачивается интересная сцена, где все персонажи столпились у стен города. К площади подъехали огромные, запряженные слонами колесницы, на которые со сдержанным любопытством поглядывает толпа с правой стороны. Вдоль каменных стен боковых флигелей выстроились более скромные конные экипажи, скорее всего государственных чиновников, многочисленные фигурки которых также построились вдоль линии стен. В центре композиции марширует строй вооруженной охраны, справа бьют в барабаны придворные музыканты, а между двумя шеренгами к проходам Полуденных врат размеренно ступают три фигуры. Центральный вход преграждает стражник с копьем, ведь через него мог проходить только император.

Рассматривая величественное шествие и погружаясь в тонкости китайского церемониала, можно подумать, что здесь изображен тот редкий случай возвращения императора из поездки по окрестностям. Поскольку он со своими приближенными крайне редко покидал Запретный город, его выход и возвращение сопровождались торжественной процессией. Но стоит вчитаться в надпись красивого французского письма под изображением, гласящую: «Representation come on mene un Ambassadeur a l’Audience devant l’Empreur de Chine». Дословный перевод: «Представление, когда посол выступает на аудиенции перед императором Китая». Что же за посол мог позволить себе подъехать к городу императора на таком богатом кортеже?

Прием послов, особенно европейских государств, проходил согласно строгому дипломатическому церемониалу. Одной из задач при подобных аудиенциях было выразить превосходство Китая над другими странами. Согласно представлениям китайского государства, оно лежит в центре земного квадрата (Срединное государство), а окраинные земли либо находятся в вассальной зависимости, либо в скором времени окажутся под благотворным влиянием китайской культуры.

Добиться аудиенции у китайского императора было непросто, еще сложнее было ее морально и физически выдержать. И высокопоставленные сановники, и послы вассальных и европейский стран были обязаны сойти с паланкина у Полуденных врат, пройти через боковой вход и идти по Императорской дороге до дворца пешим ходом. Пройдя неблизкий путь, делегат должен был совершить ритуал «котоу»: вползти в зал на четвереньках, продвигаясь к императору, три раза опуститься на колени, совершая девять земных поклонов. Унизительный характер этикета долго служил предметом дебатов европейских держав с китайским правительством. Результатом стала замена в 1873 году для иностранных дипломатов котоу на три низких поклона головы.

Стоит ли искать в изображенном на гравюре событии реальный исторический факт и надеяться на его достоверную фиксацию? Сейчас нам доступно изображение почти любого уголка мира. Зная архитектуру Запретного города, мы бесспорно узнаем на гравюре Полуденные врата, имеющие свою особенную структуру. При более подробном рассмотрении деталей обнаруживаются расхождения с реальностью. Отсутствуют колонные галереи второго этажа всего архитектурного объема и второй ярус вогнутых крыш на башнях. Присутствует интересный элемент – статуи фантастических драконоподобных птиц, размещенные по углам крыш, которых нет на историческом памятнике. Истоки этой авторской фантазии могут брать начало во втором названии врат «Вуфенлу» – «башня пяти фениксов».

Почему могли возникнуть подобные расхождения? Долгое время в представлении европейцев Азия была загадочным местом, населенным мифическими существами, а Китай вовсе был полулегендарной страной. С XVI века начинает налаживаться довольно тернистый путь экономического и культурного взаимодействия Европы и Китая. Участники посольств и миссионеры во время поездок вели дневники и заметки, некоторые из них издавались. Эти книги зачастую для большинства европейцев были единственными источниками знания об этой стране.

Автор гравюры Франц Ксавер Хаберманн (1721–1796), немецкий гравер, работавший всю жизнь в своем родном Аугсбурге, также вряд ли имел возможность совершить личное путешествие в Поднебесную империю и наблюдать прием посольства. При изображении, скорее всего, опирался на доступные в изданиях гравюры, на общие представления о культуре Китая, используя и собственную фантазию. Тем более что Хаберманн специализировался на создании особенных гравюр, которые называются «Vue d’Optique», на немецком – «Guckkastenblatt». На русском языке название звучит как «оптические виды» или просто «оптики» – гравюры, предназначавшиеся для показа публике через различные оптические приборы, получившие широкое распространение в XVIII веке[1]. Чаще всего для просмотра таких видов использовали зограскопы (Guckkasten) или специальные камеры (коробки), которые также именовали «волшебными фонарями». В камерах и зограскопах за счет зеркала и линзы изображение увеличивалось, и возникала иллюзия трехмерного пространства. На некоторых оптиках были перфорированные элементы для создания эффекта ночного пейзажа. Чаще всего за картинкой ставили свечу, для которой были специальное место и труба для отвода дыма. Особенно любили таким образом оживлять сцены с видами балов, фейерверков или же городских пожаров.

Чаще всего оптические виды изображали знаменитые городские пейзажи, знаковые памятники, архитектурные интерьеры или впечатляющие события, например наводнения, пожары и морские сражения. В то время это действительно казалось волшебством и чудесами. Ведь при наличии большой коллекции таких гравюр можно было совершать кругосветное путешествие, побывать в самых далеких странах. Как пишет немецкий исследователь Вольфганг Зайтц, неважно, были ли гравюры точно воспроизведены с натуры, поскольку зритель не знал, как выглядит, например, площадь Пьяцца Навона в Риме. А изображения городов Константинополя или Пекина – обычно всецело плод воображения автора, поскольку простой человек XVIII века никогда бы не смог до них добраться[2].

Представленная гравюра является прекрасным примеров оптических видов. В ее необычной художественной форме можно выделить основные признаки особенных гравюр.

В первую очередь это, конечно же, формат. Все оптики примерно одного размера, подходящего под камеру: около 30 см в ширину и 45 см в длину.

Один набор сюжетов. Как говорилось ранее, это топографические виды, архитектурные интерьеры и значимые события.

Обязательно наличие пояснительной легенды под изображением, текст которой мог быть написан на нескольких языках, так как популярность оптических видов возникла в Европе практически одновременно.

Самым заметным отличием, к сожалению не всегда присутствующим, является верхний заголовок, выгравированный в зеркальном виде. На гравюре из собрания ТОКГ помещен заголовок на французском языке: «Vue de peckin» («Вид Пекина»).

Необычная подача архитектуры может служить еще одним признаком оптиков, а именно акцентированная перспектива и больший угол обзора, чем у человеческого глаза, предназначенный под искажение в оптическом устройстве.

Оптические виды пользовались большим успехом у различных слоев населения. У публики высшего света стало принято собирать целые коллекции таких гравюр и различных видов оптических устройств. Широкая публика знакомится с оптиками через бродячих демонстраторов, которые устанавливали «волшебные фонари» на ярмарках, рынках и оживленных улицах. Это развлечение быстро стало популярным аттракционом.

Главными центрами производства оптических гравюр стали пять городов: Париж, Лондон, Бассано, в XIX веке Берлин, но прежде всего Аугсбург, где одновременно работали пять издателей. Издатели, конечно, конкурировали между собой и со своими европейскими коллегами. В особенности за новые сюжеты и эксклюзивные виды. В этой атмосфере вполне естественным стал плагиат. Поэтому некоторые издатели, чтобы закрепить свое право на сюжет и защититься от копирования, помещали соответствующие надписи. Например, как на гравюре из собрания тверской галереи, после пояснительной легенды более мелким шрифтом идет надпись: «Se vend a Augsbourg au Negoce comun de l’Academie Imperiale d’Empire des Arts libereaux avec Privilege de Sa Majesté Imperiale et avec Defense ni d’en faire ni de vendre les Copies». Что дословно переводится как «Продано в Аугсбурге на общей торговле Императорской академии свободных художеств с привилегией Его Императорского Величества и с запретом ни делать, ни продавать копии».

Однако даже наличие надписи не гарантировало защиты, приходилось больше уповать на совесть издателей. Вот и для гравюры «Встреча с китайским императором» из тверской галереи нашелся аналог или вольная копия, или, возможно, взятый когда-то за основу образец, изготовленный в парижском издательстве. Оптическая гравюра Луи-Жозефа Мондхара (1734–1799), французского гравера и картографа, показывает нам расширенную версию торжественного прибытия посла к Полуденным вратам, которые выглядят еще более пышно и фантастично, чем-то даже напоминая французскую архитектуру. Даже в пояснительной легенде дается больше информации о событии: «Vue de la superbe entree de l´embassadeur de Siam a la Cour de Pekin». Что переводится как «Вид на великолепный вход сиамского посла во двор Пекина». Сиам – государство, которое мы теперь называем Таиландом, – долго имело хорошие отношения с Китаем, обе страны связывали союзнические отношения. Возможно, это ответ на вопрос, кто же из послов мог позволить себе подъехать к неприступным стенам Имперского города столь торжественно. Изображенные на гравюре слоны, к которым сразу обращается взор, были не только средствами передвижения в Сиаме, но и священными животными, символом короля и полноценными участниками боевых действий, освобожденными от военной службы лишь в конце XIX века.

На данный момент сложно сказать, за Парижем или Аугсбургом пальма первенства в изображении приема посла у китайского императора. Это задача для дальнейшего изучения, которое откроет, возможно, еще больше исторических фактов. Оптические гравюры – это интереснейшее явление быта и досуга людей XVIII века, покорившее моментально коллекционеров и привлекающее сейчас всё больше исследователей.

[1] Ю.Б. Демиденко. Оптические виды XVIII – первой четверти XIX века: от надписи к датировке. С.178.

[2] Seitz W. Antiquariat Clemens Paulusch GmbH. Katalog X: Eine zweite Reise um die Welt mehr als 100 Guckkastenblätter aus 2 Jahrhunderten. 2015 г.