В поисках художника и сюжета

История искусств знает не так много примеров, когда картина, имеющая подпись художника и на первый взгляд прозрачный сюжет, в результате оказывается абсолютно ошибочно интерпретированной.

Тем интереснее случай с полотном из коллекции Тверской картинной галереи, когда картина была неправильно атрибутирована при поступлении в музей в 1921 году не только на уровне автора, но и в толковании сюжета.

Полотно французской школы, долгое время значащееся в справочном и научном аппарате Тверской картинной галереи как «Мария Магдалина», 1883 год, – одно из немногих в собрании галереи, относящихся к салонно-академическому направлению живописи второй половины XIX века.

Монограммическую подпись на картине, представляющую собой сплетенные буквы «M» и «F», и продолжение «avry» в свое время расшифровали как М. Фаври. Более 100 лет картина из-за отсутствия надлежащей информации приписывалась кисти несуществующего, согласно последним исследованиям, художника.

Полотно очень эффектно. Оно выдержано в характерном для академизма ориентальном стиле и представляет полуобнаженную молодую женщину, облаченную в драпировку-шаль, которую она придерживает под грудью левой рукой. Массивные металлические украшения и повязка на голове на восточный манер привносят в композицию отчетливый экзотический элемент. Правой рукой девушка слегка касается черепа, лежащего перед ней на металлическом блюде.

Выхваченная светом фигура на фоне тяжелой темной драпировки задает мистическо-театральный камертон, а склоненное чело и задумчивый взгляд, обращенный к черепу, придают картине атмосферу безмолвного экзистенциального диалога.

В левом верхнем углу полотна находится подпись художника и дата написания картины – 1883 год.

Однако при современном подробном исследовании картины странным образом никаких сведений о художнике М. Фаври не было обнаружено. И все старания идентифицировать автора картины в принятой трактовке успехом не увенчались. Поэтому решено было попытаться поменять сплетенные заглавные буквы местами и интерпретировать монограмму иным способом: как F. Maury (Ф. Мори). Во французском языке дифтонг «au» [о] предоставляет подобную возможность, поскольку начертание буквы «u» как «v» в XVIII и XIX вв. было распространено в рукописной практике.

И действительно после обращения к справочникам обнаружилось, что под такими инициалами «F. Maury» значится французский художник второй половины XIX века Франсуа Мори (François Maury), годы жизни: 1861–1933. Сведений о нем сохранилось немного, и широко доступны они стали лишь современным исследователям благодаря развитию цифровых технологий.

Мори – художник салонного направления, работавший в самых различных жанрах, более известен как пейзажист. Родом происходил из Марселя, где получил художественное образование в местной школе изящных искусств, которую закончил с первой премией по рисунку и живописи. Позже продолжил образование в знаменитой Академии Жюлиана – широкоизвестной частной академии художеств в Париже. В ней учились многие знаменитые художники своего времени, такие как Анри Матисс, Евгений Лансере, Петр Кончаловский и другие. Мори регулярно участвовал в выставках современного искусства в Париже и провинции, неоднократно завоевывая там награды. Надо сказать, что Франсуа Мори – художник скорее регионального значения и по большей части известен на юге Франции. В родном Провансе его полотна хранятся в различных музеях, в том числе музее изящных искусств Марселя, а один из скверов города и сейчас носит его имя.

Если мы обратимся к образцам подписи художника на его эталонных работах, то обнаружим явную графологическую схожесть с той, что есть на тверском полотне: заглавная буква имени и полное написание фамилии, где «u» часто решена графически как «v».

Надо сказать, что Мори – чрезвычайно разноплановый художник, если не сказать неразборчивый. Владея неплохой художественной техникой, он пробовал себя в различных жанрах: портреты, ню, флористика, марины, пейзажи, натюрморты – и в разных художественных манерах: от салонно-академической до импрессионистской. Излюбленным жанром художника был пейзаж. Однако, несмотря на очевидное пристрастие к пейзажным мотивам, которые он трактовал на манер импрессионистов, Мори регулярно, на протяжении всей творческой жизни, обращался к популярным в то время и востребованным покупателями и любителями искусства восточным мотивам.

Для его ориентальных работ, носящих преимущественно портретный характер, свойственны преобладание теплой золотисто-коричневой гаммы с глубокими темно-красными оттенками, любовь к восточным повязкам на манер тюрбанов и нейтральный темный фон. Показательна в этом отношении «Голова девушки в тюрбане» из коллекции художественного музея Марселя: оплечное изображение темноволосой молодой женщины восточного типа в золотом тюрбане. Это скорее этюд, подготовительная работа, нежели законченная картина. Отсюда особенная живость пластического языка – свободный живой мазок – и некоторая условность в передаче фактур на периферии изобразительной плоскости. Однако если мы сравним нашу «Марию» и эту головку, то сразу обнаружим общность живописных приемов, схожесть колористических и тональных сочетаний, приверженность театральным световым эффектам и любовь к тяжелым металлическим украшениям, позволяющим продемонстрировать виртуозность передачи фактур.

Похожим образом решен и «Мужской портрет в восточном стиле», 1902 год. Портретируемый предстает перед нами в трехчетвертном развороте, погруженным в мерцающий полумрак. Зрителя встречает устремленный прямо на него внимательный взгляд. Тот самый восточный колорит придает образу экзотическая полупрозрачная накидка, окутывающая голову мужчины, и излюбленная художником глубокая золотисто-коричневая гамма. Это один из лучших портретов Мори, он очень точен в психологической трактовке образа, а живопись пластична и свободна.

Также косвенным, но очень интересным доказательством в пользу авторства этого прованского художника служит любопытный факт, который был зафиксирован уже в музейной жизни картины. Архивные документы содержат упоминание о ныне утраченной сопроводительной надписи к этой картине на французском языке: «О, размышляй и ищи свою душу в этом мертвом черепе, где добро и зло – всё возникло и развивалось по твоей одной воле, о женщина! Всеми добродетелями человек обязан тебе, ты делаешь его великим и низким, справедливым или лукавым, и чело самое гордое преклоняется, [дабы ты могла] коснуться его своим перстом». И подпись: Огюст Марен.

Кто же такой Огюст Марен? Прованский поэт, драматург, чья жизнь (1860–1904) и литературная деятельность были связаны с Марселем. Современник, ровесник и земляк Франсуа Мори. Марен являлся душой молодежной артистической жизни Марселя 70–80-х годов XIX века, активно выступал за сохранение местного окситанского (провансальского) диалекта и создание литературы на нем. Скорее всего, именно факт землячества служит для нас обоснованием выбора цитаты авторства Марена, поэта, известного сугубо в Провансе, в качестве сопроводительной надписи к полотну художника. Легко можно предположить личное знакомство двух молодых деятелей искусства, и эта надпись – яркое свидетельство вероятного художественного союза двух артистических личностей, представляющих этот регион.

Помимо установления авторства перед исследователями встала проблема интерпретации сюжета полотна. Насколько корректна трактовка образа девушки как кающейся Марии Магдалины?

В практике европейской живописи иконографический тип молодой цветущей женщины, погруженной в экзистенциальные раздумья, достаточно распространен. Он является или самостоятельным, или входит в композиции с определенной устоявшейся аллегорической программой, неизменным атрибутом коих является череп, символизирующий конечность и бренность бытия. Образ молодой женщины, составляющий напряженную оппозицию изображению черепа и связанной с ним теме смерти, тлена и увядания, входит в смысловой ряд жанра ванитас. Ванитас (от латинского vanitas – суета, тщеславие) – один из традиционных жанров европейской живописи, который получил особенное распространение начиная с XVII века. Главная идея картин этого жанра – напоминание о преходящей природе всего живого, быстротечности жизни и тщете земных благ.

Безусловно, образ Марии Магдалины в картинах порой тесно соприкасается с жанром ванитас. Тому примером могут служить схожие трактовки данного сюжета такими большими мастерами, как Доменико Фетти, Хусепе де Рибера, Жорж де Латур.

Однако в случае нашего полотна обнаруживается ряд противоречий, несовместимых с данной трактовкой. В картине отсутствуют прямая христианская символика и какие-либо религиозные мотивы. Обилие украшений на молодой женщине также входит в противоречие с привычным образом Марии Магдалины в моменте покаяния, чей внешний облик традиционно подчеркнуто аскетичен. Наша «Мария» являет зрителю скорее торжество вызывающего женского начала, противостоящего вечности, нежели состояние покаяния или религиозного катарсиса. И конечно же, наличие сопроводительной надписи, которая, если прочесть ее внимательно, является буквальной расшифровкой сюжета полотна, также позволяет исключить молодую женщину с тверского полотна из круга «Магдалин». Это поэтическое послание, открывающее широкое поле для интерпретаций, должно быть истолковано больше в общефилософском, нежели религиозном контексте. Оно представляет собой именно медитативное размышление о жизни, о ее бренности и скоротечности и о роли женщины как ее истока.

Всё вышесказанное и позволило предположить вариант трактовки сюжета картины скорее через жанр ванитас, нежели сообщать ей прямое религиозное наполнение, относя к иконографическому типу Марии Магдалины.

Безусловно, для точного установления авторства картины требуется проведение технико-технологической экспертизы, однако стилистический и иконографический анализ работ художника, наличие косвенных архивных свидетельств и общая типологическая схожесть подписи позволяют с уверенностью говорить об авторстве французского художника Франсуа Мори. Аналогично и поиски сюжета приводят нас к необходимости предложить иную трактовку и название полотна – «Молодая женщина с черепом» (ванитас).

Так картина обрела своего подлинного автора и свой сюжет.