Рахманинов. Второй концерт

***
Мне золота не жаль!
Возьми его, мой друг!
Как жидкая поталь
Разбрызгана вокруг…
И легкий желтый лист
Ложится на плечо.
Ах! Хочется не вниз,
А вверх лететь еще.
Где солнечная пыль,
Где голубая даль,
Где все легенды – быль.
Где радость, не печаль.
И в памяти моей,
Как сентября итог:
Клик белых журавлей
И золотой листок….

 

Рахманинов. Второй концерт

Когда совсем невыносимо,
Когда так давит всё вокруг,
Когда вам кажется, что спину
Под этим «всем» не разогнуть,
Когда так в жизни тесно, душно,
Не знаешь, пауза? Акцент?
Пойми: мирское равнодушно.
Включи: Рахманинов. Концерт.
Поплачь под эти переливы,
Позволь проникнуть в свою грудь,
И сколько боли – столько силы,
Архетипическим мотивом – вздохнуть.
И растерзать, и растревожить,
Позволить чувствовать и жить,
На десять тысяч приумножить
Всё то, что так хотел забыть.
И бросить. Бросить в яму, бездну
Несбывшихся мечтаний боль…
И небеса рукой разверзнуть…
Рахманинов. Концерт второй.

 

***
Август, как мед, сочится неспешно,
И от Пророка Ильи до Успения
День уступает ночи кромешной
И тишине. Без птичьего пения.

Каждое утро становится ценностью:
Ловишь лучи, подставляя ладони.
Скоро зима. Со своей бледной бренностью.
Нас погрузит в снегопад. И утонем.

Кто в суете, кто в заботах о будущем.
Не остановишь грядущего. К радости,
Август сочится неспешно. И в гибнущем
Лете есть что-то трагично-прекрасное.

 

При(Сказка)

И случись же такая безделица!
Пролетает жизнь крылом мельницы,
Хоть и пашется поле – не сеется,
Хоть и жнется рожь, да не мелется.

Отпусти меня, ветер ласковый!
Ты не бойся, не буду пьянствовать,
Разгулялось у вольной девицы
Сердце пылкое. Да не терпится.

В своей вольности да поубавиться
Не мешало бы раскрасавице!
Усмирить свою душу гордую,
Ощутить себя вдруг безродною.

Что кладу в жернова – не мелется,
Что пеку в печи – не лепится,
Что пою по утру – безделица,
Не качать в колыбели первенца.

Не гулить над дитем украдкой,
Не дышать легко над кроваткой.
Пережить тоску. Что изменится?
Разломать себя – авось, склеится…

 

***
Атлант говорил матери:
«Я когда-нибудь это брошу».
Мать отвечала: «Маленький!
Потерпи, потерпи, мой хороший!»
Атлант говорил матери:
«Надоело быть в небо вросшим!»
Она отвечала: «Маленький,
По силе досталась и ноша…»
Атлант говорил матери:
«Люди злы. Я не верю в спасение».
Мать ругала его: «Маленький!
Их спасет Любовь и Смирение…»
И Атлант засыпал, зачарованный.
А на небе, как пятна на скатерти,
Зажигались светила новые
Под легенды природы-матери.

 

***
Мне снился сон… Стою на полустанке,
Кругом народ, народ и горе-пополам.
Какой-то паренек играет на тальянке,
И вдруг командуют старшИны: по местам.

А я ищу… ищу чего? Не знаю.
Бегу, и душит горло ком.
Откуда я? Зачем? Не понимаю…
И так тоскую, но о ком?

Вагон. Один. Второй… Я вглядываюсь в лица:
Вот юноша, а вот совсем седой
Мужчина, и в его петлице
Платочек. Нежно-голубой.

Любимый! Я тебя не проводила!
Я опоздала… в семь десятков лет.
Но я любила. Я во сне тебя любила.
В военный поезд не дают билет…

 

Детский ум

Детский ум очень точен и чуток:
Вот кроватка, вот мишка смешной,
Вот коляска, вот булка для уток,
Вот бежим вместе с мамой домой.

Вот увидел впервые созвездия,
Вот синяк на коленке опять,
Вот с друзьями курю я в подъезде,
Не хочу летом книги читать.

Вот закат почему-то прекрасен,
Как прекрасна рука на щеке,
И собака по кличке Ластик,
Путешествуем с ним налегке.

Дальше больше: вокзалы, прощания,
Понимание, что не вернусь.
Обещания, образование.
Одиночество, радость и грусть.

Жизнь моя, словно калейдоскопом,
Разложилась на белом листке.
Но приятно ходить по тропам,
Что остались в детском уме.

 

Невская набережная

На набережной сладко сфинксы спят,
Им нежным голосом поет Нева,
Что в одиночестве никто не виноват,
Что дети жаждут материнского тепла.

Что в вечном сне прошел не первый год,
Что город знал потери из потерь,
Что дети шли с грузовиком под лед,
Что заметала умерших метель.

Тревожным сном солдаты спят в земле,
Что многих жителей развеяло в дыму,
Что главная мечта – поспать в тепле,
Что страшно в доме слышать тишину…

Но всё проходит, шелестит Нева
Мотивы вечно спящей ребятне,
И золотит сады осенняя листва,
Ища ответы в серой глубине.

 

***
Слушай песнь мою, о путник!
Не спеши в далекий край,
У тебя не посох – прутик,
Успокойся, баю-бай.

Видишь, небо сыплет звезды,
Над лесами всполох сна…
Нет печали. Ходят грозы.
И их спутница – весна.

Пахнет зеленью и мятой,
Ты приляг и отдохни,
Слушай песню. Песню-жатву.
Пребывай в небытии.

Наслаждайся сном волшебным.
Я секретов не таю:
Всё, что важно, стало тленным.
Баю-баюшки-баю…

Слушай песнь мою живую!
Человек пред ней бессилен.
Видишь сон? Покой даруя,
Я пою. Я – птица Сирин.

 

Дыши!

В предснежии есть ожидание чуда.
И если тебя одолела простуда,
Уныние, тяжесть всего бытия,
И жажда конца, и конец февраля,
То стоит подумать о том, что Судьба…
Иль как ее кличут? Пути? Провидение?
Жизнь? Или Вечность? Всё это борьба.
Копи в себе стойкость, а лучше – смирение.
И сколько бы снег ни засыпал души –
Дыши.

 

***
За горизонтом догорает солнце,
Среди деревьев разливая масло,
И сосны, выпивая всë до донца,
Как будто виноваты, что погасло
Всë, до конца, небесное светило…
Но в эти три минуты уместилось
Отчаянное счастье и тревога,
Что, не скрывая слез и умиления,
Мне хочется поверить, что до гроба
Я буду удивляться Сотворению…

 

Романс

Тянутся к небу высокие сосны,
Кажется, вот – дотянутся макушкой!
И отзовется вечернее солнце,
А облака станут мягкой подушкой.

Между деревьев не видно зазора,
Только торчат обнаженно иголки.
Каждая капля касается взора…
Видишь, как связи прозрачны и тонки.

Так между строчек звучит откровение,
Что не всегда мы бываем послушны
Той, что зовется Твоим провидением
И от чего мы всегда безоружны.

Тянутся к небу высокие сосны.
Ветер упрямо ласкает иголки…
Летом леса всегда многоголосны,
Плечи укутает вечер, как шелком.

Так между пальцев течет откровение,
Что невозможно проникнуть друг в друга.
Что же, мы лучшее изобретение
Для бесконечного бега по кругу.

 

Сирень

Всю ночь шел дождь. И зелень терпеливо
Ждала момента скинуть пыльный плащ.
Наутро лишь туман и топкие разливы,
Вдали «кукареку» как будто детский плач.

А небо в облаках, подобных серой вате,
И хочется лежать, зарывшись в мягкий плед.
Но куст сирени так зовет в свои объятия,
Что хочется туда сильней, чем в белый свет.

О, куст сирени! Ароматы счастья!
Моих душевных сил не хватит передать,
Как жаждется порой в осеннее ненастье
Сиреневое чудо хоть мельком увидать.

Сейчас весна. И бурное цветение
Дает возможность каждому прожить
Еще одно Господне провидение,
Еще одно желание любить.

 

***
Синицу в руках
Не хочу держать.
Маленьких птах
Не хочу обижать.

Смотрю в небесах
Журавля полет.
Он в облаках –
Пусть там и живет.

Мне ли их
В клетки сажать?
Мне ли им
Крылья ломать?

Радость от горя
Не получить.
Счастьем из боли
Не наградить.

Надо учиться
Иначе любить,
Чтобы любовью
Не погубить…

Клетка открыта –
Свободно лети,
Пташка-синица,
Счастья в пути!

Словно корабль
И синяя птица,
В небе журавль…
Рядом синица…