Рифмованное

Дарья Родина

***

На Лазури на реке

Гадал мне голубь по руке.

Клюнул в линию ума,

Говорит: «Смотри сама,

Баба тоже человек,

А зимою будет снег,

Но в итоге, хошь не хошь,

Ты когда-нибудь…

найдешь

И счастливую любовь,

И красивую морковь,

И майку полосатую –

Я за это ратую!»

И пошел себе опять

С голубицей ворковать.

 

Андрей Цуканов

***

Поэты Нью-Йорка

Живут в Нью-Йорке

Говорят на английском

Пишут стихи на русском

И летают в Россию

Как перелетные птицы

Читать

Свои стихи

Нет поэта в своем отечестве

Думаю

Мысль

А что если

Россия прилетит в Нью-Йорк

Куда тогда

Полетят

Поэты Нью-Йорка

 

Юрий Казарин

***

Выпала пустота:

снегом окрест легла –

сыплется на уста,

на ободок тепла.

Время вросло в поля:

всюду пуста равнина –

только болит земля,

и обмирает глина.

Я тебя обниму

и поцелую свет

твой, упивая тьму

злую, которой нет.

***

Кто ягнёнка белого поставил на крыльцо?

Ах, у снега первого Господа лицо.

По утрам у Господа детское лицо.

Он ягнёнка белого поставил на крыльцо.

 

Марина Батасова

***

Не боюсь я зимних стуж,

У меня есть тёплый муж.

***

Где же мой тёплый муж?

Уехал в Казань.

В Казани хорошо –

не Юрюзань.

Умер Зализняк –

автор словаря рифм.

Кому они сейчас нужны

Эти рифмы…

***

Путь Восхода пройдя — и падая,

Остывая на гранях тьмы,

Воплощалась звезда хвостатая

Посреди ледяной зимы.

Разукрашена и оплавлена

По-над пропастью серебром —

Как свеча к Рождеству оставлена

Белой вьюгою за окном.

 

Святослав Михня

***

Город. Или деревня.

Листопадные дни.

Тихо и равномерно

проплывают они.

Может, к небу причалить…

Как всевышний привет,

меж деревьев печальный

и торжественный свет.

И срывается ветер

пусть с ветвей наугад.

Я зажился на свете

средь сует и утрат.

В стольном граде Отчизны

иль в медвежьем углу

Вседержителю жизни

воздаю я хвалу.

 

Алексей Жоголев

***

Комиссар небесного движенья –

Знал ли он таблицу умноженья,

Знал, ли, что на ноль делить нельзя…

Но из пешки сотворил ферзя.

Мглистой ночью, скрытый от небес

В черноземе зародился бес.

Алчной птицей крыльями шурша

В бесе заворочалась душа.

Изменив законы бытия

Бес сказал: – Природа это я.

Я порву небесные узоры

Шпилями мечетей и соборов,

Я созвездья заморожу в мост

Цепью золотистою из звезд.

Но звезда упала с высоты

Разметав мечети и мосты.

Комиссар, покинувший юдоль

Разрешил деление на ноль,

Начиная с чистого листа:

Черви, чернозем и пустота.

***

В Большом упала люстра.

Был балет.

В партере только те|

Кто мог купить билет.

На сцене в белых пачках и пуантах

Стояли девочки и, в черном, музыканты.

Столбом Александрийским, встав над ямой

Их дирижёр – теперь он пономарь,

Шептал сведенным ртом корявым:

«Аптека, улица, фонарь».

***

Я раньше был добрее в доброте

И в злости равных не было вокруг.

Я мог летать и там, на высоте,

Способен падать был, когда в беде мой друг.

Я мог смеяться, если был смешон

И плакать, если друг уже не друг.

Когда мне лгали – был я возмущен,

Когда стрелял – бил в небо, но не в круг.

Я мог любить и, если я любил

Я слеп, и я не жегся от огня,

Как верный пес по следу приходил,

Пусть та хотела видеть не меня.

Прошли года, свидетелей уж нет.

Теперь опубликую свой сонет.