Всё было как всегда

Твой Ангел

Твой Ангел не устанет никогда,
Поскольку за тобой на Землю послан.
Он каждый день в заботах и трудах,
Чтоб дать тебе еду, питье и посох.
Ему неведом страх и боль обид:
Он вступит в битву в жизненной корриде.
Ведь сердце у него всегда болит,
Когда тебя другие ненавидят.
Когда друзья, подставив, продадут
И женщина предаст тебя и бросит,
Он не уйдет. И свой продолжив труд,
Лишь молча на висках пригладит проседь.
Он рядом неустанно. Он с тобой,
Твой Ангел. Ведь не может он иначе.
Когда ты сломлен жизнью и судьбой,
Он тихо в одиночку горько плачет.
След слез его невидим и кровав,
Но спрячет их, оставив боль за дверью.
Он не имеет права уставать,
Поскольку он в тебя безмерно верит.
И в день, когда безмолвная звезда
Судьбы твоей окажется за тучей,
Твой Ангел не устанет и тогда.
Ведь он не друг, не женщина. Он – лучше.

 

Билет в один конец

Ты – мой билет в один конец,
Где нет платформ и людных станций,
Куда спешит в ночи беглец
Из непосильных ситуаций.
Туда, где прячутся от пуль,
Летящих в спину из засады.
И рвет на шее вены пульс,
И молит вновь душа пощады.
Где видится во тьме ладонь
И светофор мигает желтым.
Где нет ни травли, ни погонь
И необъятны горизонты.
Где стук непонятых сердец
Сольется, сбившись, обреченно.
Ты – мой билет в один конец,
Туда, где тает сумрак черный.

 

Смертельный голод

Беременная самка жаждет крови,
Когда приходит полночи пора.
И ничего не нужно больше, кроме
Невинной жертвы, самке комара.
А жертва спит, во тьме теплом мерцая,
Ей снятся в полночь радужные сны.
К ней мчится самка, воздух сотрясая,
Голодное исчадье сатаны.
Не тетка – голод! Голод миром вертит.
За каплю крови (стоит свеч игра
Вонзает хоботок под страхом смерти
С восторгом в жертву самка комара.
А между тем самец, в цветах качаясь,
Нектар вкушает сладостный, пока
Его супруги краткий век кончает
Мужская или женская рука.

 

Всё было как всегда

Всё было как всегда. Как на большом панно,
Уставший за день, мирно спящий город.
Как будто бы стоп-кадр застыл в немом кино,
Вся жизнь сосредоточилась в котором.
Детсада крыша, сквер, напротив магазин,
На кубик Рубика похожий чем-то,
Глаза слепые в нем невымытых витрин
И улицы затоптанная лента.
Всё было как всегда. Но только лишь одно
Из ряда вон, однако, выпадало:
Напротив в доме, как маяк во тьме, окно
Светилось занавеской ярко-алой.
Кому-то не спалось там так же, как и мне.
Тянулся слабый луч во тьму оттуда.
Уставший город спал, но в полной тишине
Луч этот был как в темном царстве чудо.

 

Оладьи

Я жду на кухне маленькой
За столиком нескладным,
Когда моя мне Валенька
Настряпает оладьи.
Растет на блюде горочка
Оладушек румяных
С ажурной тонкой корочкой,
Приправленных сметаной.
Халатик с красным кружевом
И фартук с апельсином
Во весь живот. Жду ужина
Некормленый мужчина.
В чугунном диске маслице
Скворчит весенней птахой.
Ко мне котенок ластится
И лезет под рубаху.
Мурлычет он и щурится,
Усы свои топорщит.
А за окном на улице
Бушует ливень мощный.
А мы на кухне маленькой
За столиком нескладным
На пару вместе с Валенькой
Едим ее оладьи.

 

Как всё просто

Мы всем доводам вопреки
Отдаем себя суматохе,
Тратим время на пустяки,
Собирая успехов крохи.
Только это всё – суета.
И, как, в общем, бывает часто,
Результат – вокруг пустота,
А рукой ведь подать до счастья.
И не нужно за ним бежать –
Светофора глаз, перекресток,
Дверь подъезда, три этажа…
Как всё сложно! И как всё просто.

 

Загадка

В мужчине ведь тоже должна быть загадка,
Достоинство, чувственность, шарм.
Блистательный ум и кошачья повадка
Не только должны быть у дам.
Загадка – ведь веская это причина,
Чтоб сердце забилось от чувств.
Таинственным должен быть каждый мужчина,
Хотя бы немного, чуть-чуть.

 

Божий плач

Торгуется с Богом невежа,
Блудница любовью зовет
Продажную грязную нежность,
Включив за нее плату в счет.
Одни добиваются славы
Обманом, другие – богатств.
Лентяи желают халявы,
А снобы – короны и царств.
Сквозь грохот орудий так тонок
И тих чей-то плач на земле –
Так плачет Господь, как ребенок,
По людям, погрязшим во зле.

 

Ночь

В темноте на синем одеяле
Тускло светится твоя ладонь.
Искаженный диск луны овален
Льет сквозь окна мертвенный огонь.
На полу блестит моя сережка,
В люстре призрачный сияет свет.
Задралась ковровая дорожка,
Оголив начищенный паркет.
Из оплывшего огарка свечки
Обгоревший виден фитилек.
На моей руке блестит колечко –
Символ, где началом стал итог.

 

Муха

По подоконнику сонная жирная муха ползет.
Падает на бок неловко она и сердито жужжит.
Пара деньков – и от холода глупая муха умрет.
Осень пришла. Для нее завершилась короткая жизнь.
Век так недолог ее, как и, в общем, у твари любой.
Только понять не дано ей – у мухи отсутствует мозг.
Вот и пытается снова взлететь, воспарив над землей,
Падает, злится, жужжит, несмотря на смертельный прогноз.

 

Котенок

Как будто бы лучиком солнца окрашен,
К ногам льнет бездомный малюсенький котик.
Ему одному в этом мире быть страшно,
Повсюду враги: голод, холод и дождик.
Я шерстку на спинке поглажу ладошкой,
Потом я за пазуху спрячу котенка.
Ты станешь когда-нибудь взрослою кошкой,
Кошачий замерзший голодный ребенок.
Ты вырастешь, став точной копией рыси:
Когтистой, зубастой, с бесшумной походкой.
Такой никогда не посмеют «Да брысь ты!»
Сказать. Побоятся – вдруг вцепится в глотку.
Сейчас же, от счастья мурлыкая громко,
Уткнулся в меня котик носиком влажным.
Когда-то была я таким же котенком.
Быть кошкою взрослою вовсе не страшно.

 

Как молчит океан

Знаешь ли ты, как молчит океан?
Что он в глубинах скрывает от неба?
Метки какие от бурь и от ран
Волн покрывает мерцающих нега?
Что он скрывает под толщей воды,
Молча взирая на звезды и сушу?
След от какой безутешной беды,
Той, что его искорежила душу?
Знаешь ли ты, как молчит океан?
Сколько неведомых тайн он скрывает?
Что излучает прозрачный туман,
Духом немым над стихией витая?
Что он таит и хоронит он что,
Так величаво вздыхая всей мощью?
Пряча в глубинах под бури и шторм
Сердце ранимое, душу, быть может.

 

Меч под улыбкой

Он спрятал под улыбкой меч
И в душу хитростью проник,
Чтоб разум от нее отсечь,
Как будто истинный мясник.
Она почти сошла с ума
От всеобъемлющей любви.
Меч спрятан под улыбкой – взмах…
Конец всегда непоправим.

 

Черные очки

Правде трудно смотреть в глаза,
Как смотреть без очков на солнце.
По хрусталику как фреза
Полоснет, лишь лучом коснется.
Люди, чтобы себя сберечь,
Против правды ввели защиту.
Чтоб она не смогла их сжечь,
На очки был проект рассчитан.
И разнились порой в цветах
Стекла в них. Что кому по нраву:
Синий, розовый. В двух чертах –
Что по вкусу, то шло в оправу.
Трудно правде в глаза смотреть,
Лучше стекла цветных иллюзий.
Для иных всё, что правда, – смерть,
Беззащитны пред нею люди.
И пуская в зеницы пыль,
Слепли люди от лжи взаимной.
Черный цвет очков – для слепых–
Стал в итоге для всех единым.

 

Мужчина и женщина

Стрельба по мишеням прицельно ведется.
Мишени их – я и возлюбленный мой.
Померкнет пусть свет и закатится солнце,
Я спрячусь от пуль у него за спиной.
Ведь знаю, что он защитит, если тронуть
Вдруг вздумает кто-то меня. А еще:
Я лично сама для винтовки патроны
Ему подавать стану через плечо.

 

Притча

Без сердечной раны жизнь – не жизнь.
Все мы в поиске достойной пары.
Никогда ты боли не страшись,
Коль она дана не в виде кары.
Если боль сладка, как мед пчелы,
Выпрямит душа кривые ветки.
Так янтарь родился из смолы,
Камнем драгоценным став навеки.

 

Все лгут

Все лгут. Почему же так люди
Друг другу бессовестно врут?
Наверное, жизнь средь иллюзий
Субъектам иным по нутру.
Да, впрочем, обычные враки
Не больше, чем просто мечты.
Прикрытые выдумкой страхи,
Замена в душе пустоты.
Ведь люди не лгут, лишь мечтают
О том, что не могут иметь.
В их лжи – все заветные тайны
Фанфар, не играющих медь.

 

Границы мечты

Мечтать не вредно, только вот вопрос:
Реальны ли заветные мечты?
И пусть полна окурков папирос
Жестянка из-под пива. Знаешь ты:
Гора бычков лишь рухнет через край,
Оставив на столе от пепла след,
Поэтому мечтай иль не мечтай –
Давно изобретен велосипед.
Очерчены возможностью души
Мечты границы вовсе неспроста.
Желать не может острый черный шип
Стать розой в пику всем своим мечтам.

 

Я боюсь

Я боюсь понять тебя превратно,
Стать живой и для любви воскреснуть.
И вернув себя себе обратно,
Стать счастливой птахой поднебесной.
Но боюсь с небес я рухнуть оземь.
И чем выше, тем страшнее падать.
Чем теплее и красивей осень,
Тем зимой обильней снегопады.
Не хочу топтать осколки сердца,
Их на землю стряхивая с туфель.
Не хочу я снова разгореться,
Словно искра, а потом потухнуть.
За грудиной у меня пустыня,
Ни былинки жухлой, ни росточка.
Там и после шквалистого ливня
Не взойдет ни травки, ни цветочка.
Всё дотла сгорело многократно,
Превратившись в выжженную бездну.
Я боюсь тебя понять превратно
И нечаянно опять воскреснуть.