«Два сердца да едины будут»
Древнегреческий писатель Лукиан наделял вещи душой и способностью запоминать и собирать подробности из жизни своих владельцев. И в давние времена, и сейчас это мнение разделяют многие, в том числе философы, поэты и литераторы. Эмоциональная энергия и чувство, вложенные художником в свое творение, никуда не исчезают, а живут в нем. С этим трудно поспорить. Часть души автора любого произведения искусства всегда в этом искусстве существует и питает его. Наверное, именно поэтому, проходя по залам музеев, нас посещает особое настроение, которое трудно описать словами и невозможно ощутить где-либо еще.
…Одну из витрин парадной анфилады Тверского императорского дворца украшает восхитительный свадебный кубок, созданный во времена правления российской императрицы Елизаветы Петровны (1709–1761). Его можно по праву назвать превосходным образцом отечественного стеклоделия середины XVIII столетия и, безусловно, одним из значимых экспонатов коллекции декоративного искусства галереи. Среди прочих, не менее заметных произведений русского стекла он, безусловно, солирует за счет своих блистательных художественных характеристик. И здесь прежде всего можно говорить о виртуозно исполненной неизвестным мастером гравировке, которую в те времена называли «аглицкий рисунок». В целом этот предмет, даже лишенный цвета (а цвет, безусловно, является одной из главных составляющих для образа декоративного предмета), полон достоинства, аристократизма и наивного обаяния ранних образцов русского стекла. Поскольку это кубок свадебный, предполагается, что к нему дуэтом прилагался и второй. В свое время это был комплект для обоих молодоженов (местонахождение парного предмета, к сожалению, неизвестно). Сохранившийся кубок, тем не менее, не смотрится одиноко, а существует как самостоятельное произведение искусства.
Свадебные кубки – это особая история, связанная с многовековыми русскими традициями. Их дарили жениху и невесте после венчания; с ними молодые не расставались и на свадебном пиру, который длился не один день, а впоследствии берегли как своего рода счастливый символ новой семьи, хранили как светлое воспоминание о радостном событии и о воссоединении судеб. В традициях русского менталитета XVIII столетия сватовство, благословление молодых, венчание и свадьба были важнейшими аспектами жизни мужчины и женщины, которые определяли их жизненный путь.
Кубки были известны в России задолго до XVIII века. Их изготавливали русские мастера Оружейной палаты в основном из серебра и золота, украшали чеканкой и драгоценным камнями. Кубки же «иноземной» работы поступали в царский двор в качестве «жалованных подарков» от европейских монарших дворов. Первый отечественный хрустальный кубок известен со времени правления отца Петра I – царя Алексея Михайловича (1629–1676). В его художественном решении доминирует сильное влияние европейских традиций, которые коснулись всей русской культурной среды, и в частности стекольного дела.
Первые кубки в России изготавливали «про государев обиход». Помимо того, что они служили «предметом любования», ими пользовались монархи во время трапез. С середины XVIII столетия они стали неотъемлемой частью вельможного светского быта, пиршественных застолий, парадных царских приемов: кубками обносили дипломатов и других важных персон. Петр I любил подносить дорогим, особенно иностранным, гостям большой штрафной бокал венгерского или водки, который всем известен как знаменитый кубок Большого Орла, украшенный императорским вензелем и вмещавший в себя полтора литра напитка. (Следует учесть то, что кубок был без ножки и его невозможно было отставить недопитым.) Выдерживали не все.
Свадебный кубок – не просто бокал для традиционной брачной церемонии, из которого молодые после тостов и поздравлений могли выпить игристого или венгерского вина в честь весьма важного события их жизни. Он делался для конкретных людей по заказу. Это была не просто красивая и памятная вещь, а предмет сакральный, очень личный, знаменующий собой начало новой жизни и охраняющий чувства любящих.
Кубок из собрания галереи выполнен из толстостенного прозрачного поташного хрусталя (в отличие от обычного хрусталя в массу добавляли соду), что придает стеклу едва заметный сиренево-розоватый оттенок. Кубок возвышается на высокой сложносоставной ножке в виде балясин и ограненных яблок, а нижняя часть самого кубка декорирована «денежками». Ножка – это своего рода пьедестал к верхней части изделия, где основная роль отведена сложнейшему в исполнении гравированному рисунку, о котором речь пойдет далее. Кубок удобен в руке, поскольку позволяет ощутить, как говаривали в старину, «приятную тяжесть» благородного материала. Во время его создания прежняя однотипность и сдержанность декора-рисунка уступает место более насыщенным композициям. XVIII век тяготеет к повышенной степени украшательства. Великолепие матового орнамента говорит об особом предназначении предмета и его тесной связи с праздничным характером интерьеров елизаветинского барокко.
Рисунок гравировки на нем полон тайного смысла и нежных признаний, зашифрованных в орнаменте, который облагораживает стенку верхней части сосуда. Здесь содержится послание и признание в любви, полное надежды на счастье. Искусно выполненную вязь орнамента можно прочитать. Здесь необходимо сделать оговорку и сослаться на следующий факт. В 1705 году по указу Петра Великого в Амстердаме, в типографии Генриха Ветстейна, было опубликовано иллюстративное издание светского характера, известное как «Символы и Эмблемата». В нем были даны значения эмблем, сопровождаемых девизами, расшифровками аллегорий и символических изображений, которые использовались в разных случаях, например в династических гербах. Изображение одних и тех же фигур и предметов в разных вариантах имело свой подтекст. Там содержались девизы, мудрые мысли древних авторов, библейские цитаты и личные тексты.
В верхней части кубка есть символическое изображение солнца, изливающего вниз свои благодатные лучи. Слева и справа от солнца, как символа света и жизни, выгравированы два пылающих сердца, изображение которых означает «два сердца да едины будут». С особым изяществом исполнены гравированные изображения двух устремленных друг к другу грациозных птиц, расправивших легкие крылья, что можно понять по расшифровке символов как «пение мое есть воздыхание». Ниже мы вновь видим изображение двух пылающих сердец. Вся композиция заключена в картуш, состоящий из пышных барочных завитков, исполненных матовой гравировкой. Все аллегории, собранные воедино, говорят нам о признании в любви и трепетных чувствах.
Свадебный кубок создан на предприятии купца Василия Мальцова, основоположника знаменитой династии выдающихся русских стеклоделов. Первый его завод был основан под Москвой, в Можайском уезде, в 1724 году. Вся продукция Мальцовых была востребована в России на протяжении нескольких столетий. Ассортимент выпускаемых изделий был очень широк: от самых простых обиходных предметов до многосоставных сервизов и уникальных деталей архитектурного убранства. В конце XIX века заводом стал владеть племянник Василия Мальцова Юрий Нечаев-Мальцов. Интересный факт: в историю Нечаев-Мальцов вошел как человек, подаривший России музей императора Александра III (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), пожертвовав на его строительство основную сумму денег – более двух миллионов золотых рублей из необходимых двух тысяч шестисот миллионов.