Магия стекла Владимира Хролова

Отплескались ласковые взоры,
Белым снегом землю замело.
Были, были синие озера,
А осталось синее стекло.
В. Солоухин.

Стекло – один из наиболее древних материалов на земле. Оно было известно в Древнем Египте, Финикии, во времена античности. Многие превосходные памятники, созданные с большим искусством тысячелетия назад, украшают лучшие музейные коллекции мира. Во все эпохи, да и по сей день, эти изделия хранят в себе великую тайну. Что бы ни говорили нам знающие специалисты, технологи и химики, для некоторых из нас до сих пор является загадкой: как из одной капли раскаленной стекольной массы на конце выдувальной трубки при кручении и раскачивании рождается и растет на глазах сосуд или ваза?

Стекло – материал непостижимый, таящий в себе неисчерпаемые возможности. Оно уникально в своем роде: пропускает свет, преломляет его, обладает блеском и может менять цвет в процессе нагрева и добавления в его массу особых составов. Великий Михаил Ломоносов, гений которого коснулся бесчисленных сфер науки и искусства, сделавший множество открытий, еще в 1751 году составил более 1000 рецептов окрашивания стекла, которые используются до сих пор. В свое время это способствовало необыкновенному расцвету русского стеклоделия и принесло ему мировую славу. Ломоносов писал: «Искусством выкрашенные стекла добротного цвета природных камней много выше изобретены и впредь стараниями большего совершенства достигнуть могут…»

Сегодня мы представляем одну из наиболее значимых работ в нашей коллекции декоративно-прикладного искусства – композицию «Этюд», выполненную в 1978 году (по музейным меркам, совсем недавно). Автор этой работы Владимир Хролов был одним из ведущих мастеров отечественного стеклоделия, и его творческая жизнь была связана с Вышневолоцким стеклозаводом «Красный май». Имя Хролова и его искусство хорошо знакомы искусствоведам и поклонникам его таланта, ведь во многих музейных экспозициях нашей страны находятся его пленительные композиции из цветного, сульфидного стекла и хрусталя. Здесь следует сделать небольшое отступление. Стеклозавод «Красный май» находился в 150 километрах от Твери, это бывший Ключинский стеклозавод купцов Болотиных, основанный в 1859 году. В XIX столетии он славился своей продукцией далеко за пределами России.

Здесь варили стекло необыкновенно богатой цветовой палитры, используя при этом сложные варианты декорирования: налепы, нити, наклады и знаменитые ключинские гофрированные оборки. Исстари болотинские мастера добавляли в стекольную массу окиси металлов, что придавало изделиям звучную и разнообразную по оттенкам колористическую гамму. Мастерство это передавалось из поколения в поколение, и в советское время на заводе еще работали старые потомственные стеклоделы.

В 1959 году на заводе «Красный май» организована художественная лаборатория, где был разработан состав сульфидно-цинкового стекла, а его рецептура была поставлена на научную основу. Этому во многом способствовали сохранившиеся секреты изготовления цветных стекол времен купца Болотина. «Красный май» стал центром производства сульфидного стекла, которое в мире называли «русское чудо». Его активно экспонировали на крупнейших отечественных и зарубежных выставках. Это было истинно русское изобретение, принесшее славу нашему декоративному искусству.

Владимир Хролов вошел в творческую лабораторию «Красного мая» в 1961 году, сразу после окончания ЛВХПУ им. В.И. Мухиной. Его старшие коллеги по лаборатории, уже прославленные С. Бескинская, А. Силко, Л. Кучинская, приняли молодого художника сразу и оценили его индивидуальный подход в работе с новым материалом. Он проявил себя как смелый экспериментатор, много работал в цехе у печи и изучал особенности старого болотинского стекла. Хролов отдавал предпочтение крупным, масштабным формам, для которых характерны радостная жизненность и колористическая сочность. Его произведения мгновенно приобрели узнаваемость.

В ряду работ Хролова особняком стоит композиция «Этюд», о которой хотелось бы рассказать подробнее. Она абсолютно неожиданна по цвету: здесь художник использует благородный глубокий синий, с которым раньше никогда не работал. Он предпочитал оттенки винно-красного, охристо-желтого или хризопразо-зеленого. Две декоративные вазы стройных пропорций и плавных очертаний выступают в дуэте, дополняя друг друга силуэтами. Ритм белых включений сульфида в виде пятен и мазков, обнимающих внешние поверхности, придает стеклу легкое движение и вибрацию.

Предметы комплекта свободны и далеки от выверенного геометрического идеала симметрии. Само название «Этюд» (то есть незаконченное произведение) дает волю фантазии зрителю, которого художник приглашает в соавторы. Каждый увидит в этих формах то, что способен увидеть. Иосиф Бродский считал, что «…искусство не может быть однозначным и в нем должно быть много смыслов». Очертания, пропорции, цвет и декор могут вызывать ассоциацию с навеянными античным искусством формами древних сосудов – кратерисков, но это лишь отголосок классического представления, вольная трактовка; пластика их вполне самостоятельна.

Что можно подумать, глядя на «Этюд» Хролова? Эти вазы могут покоится на морском дне под толстым слоем синей воды, а может быть, это море с условно обозначенными в глубине белыми кораллами и ракушками или глубокая темень зимней снежной ночи, а кому-то привидится синее вечернее небо с облаками, освещенными луной. Как у поэта: «И море, синее, как небо на юге юга, как сапфир, синее цвета и не требуй – синей его не знает мир» (Игорь Северянин). Вазы комплекта «Этюд» – самостоятельные пластические объекты и живут своей жизнью. Волею художника они не имеют утилитарной функции, и хочется надеяться, что мало кому придет в голову положить что-либо в их чаши.

Владимир Хролов легко расставался со своими произведениями. Они заняли свои места не только в музейных экспозициях и частных коллекциях, но также у многочисленных друзей и коллег. Он дарил их и малознакомым людям. Вся жизнь художника прошла на «Красном мае». Он искренне любил живописную природу этих мест, что отразилось в его творчестве. Владимир Хролов ушел из жизни трагически рано, на взлете своего таланта, успев многое сказать в своей профессии.

Долгое время на заводе еще выпускались разработанные им изделия, некоторые из которых были предназначены для массового тиражирования. Но язык не поворачивается назвать их «массовкой», поскольку они были созданы с любовью к людям и с той красотой, которая должна была радовать их в будничной жизни.

Хролов не успел получить почетных званий, хотя, безусловно, их заслуживал (тогда это было не так просто, как сейчас). Вот как отзывался о нем замечательный тверской художник Борис Федоров: «Для моего поколения художников стекла Владимир Гаврилович Хролов (мы звали его просто Володей или Гаврилычем) был большим авторитетом, его работы отличались глубиной мысли и новаторским отношением к материалу. В творчестве он шел вперед неторопливо и без суеты и имел свое лицо в искусстве. Большой, добрый, мужественный человек, обладавший философским складом ума, он вызывал уважение своей бескорыстностью, что органично и убедительно выражалось в его доброй и сильной внешности».