Вспоминая Анатолия Камардина…

О дыхание мира, о счастье вещей…
Эрих-Мария Ремарк

Толя Камардин был моим другом, и я с печалью пишу о нем в прошедшем времени. Нам довелось много работать вместе: делать его персональные выставки, каталоги и экспозиции других авторов. Он не любил слова «творчество», «вдохновение», «произведение», «презентация». Всё это вместе называлось у него «работа». Он был человеком немногословным, лишенным всякого пафоса, тем более словесного. Я много писала о нем, и Анатолий иной раз бывал недоволен, поскольку его искусство я характеризовала с позиций собственного профессионального к нему отношения, что вполне предполагает долю искусствоведческой патетики. И я оставляю за собой право высокой оценки значительного вклада художника в российское декоративно-прикладное искусство…

Керамика Анатолия Камардина хорошо знакома нашим и зарубежным зрителям, художникам и историкам искусства. С 1978 года Камардин был участником многочисленных выставок, престижных биеннале мирового уровня, международных симпозиумов по керамике и представительных конкурсов. Был многократно отмечен и награжден разного рода дипломами и медалями, которые присуждаются авторитетными жюри за особо выдающиеся достижения в профессии. Сам художник относился к своим победам спокойно и даже с некоторой долей иронии – в нем вообще отсутствовали снобизм и снисходительная величавость мэтра. Мнения и советы, которые мог дать Камардин своим коллегам-керамистам – «братьям по цеху», ценились очень высоко.

Его иногда называли «глиномудрый Камардин» за безусловно заслуженную репутацию в своей сфере деятельности. Искренне радовался успеху других, хотя на похвалы не был щедр, а в отношении себя как художника всегда оставался строгим и беспощадным критиком. Анатолий Камардин оставил большое творческое наследие. Его работы хранятся в крупнейших российских и зарубежных музеях, частных и корпоративных собраниях. Их часто можно видеть на тематических выставках в Тверском императорском дворце и филиалах картинной галереи. Свою керамику он дарил коллегам и друзьям, которые дорожат ею и хранят как память о талантливом художнике и друге.

Казалось, всё было предопределено свыше. Кем мог стать Толя Камардин, родившийся в 1950 году в небольшом городке Конаково? С этим местом связана великая слава российского фаянса. Самыми яркими впечатлениями его детства были россыпи цветных осколков майолики, похожих на драгоценные камни. Их было интересно собирать и разглядывать, особенно в воде местной речки Донховки. На бывшем заводе Ауэрбаха-Кузнецова, впоследствии Конаковском фаянсовом заводе имени М.И. Калинина, обжигальщиком работал Толин отец. Это был тяжелый труд, требующий особого умения и мастерства. С заводом были связаны судьбы многих семей местных жителей, а профессиональные навыки и традиции передавались из поколения в поколение. Поэтому вполне закономерно, что в 1976 году Камардин вернулся в Конаково, закончив Абрамцевское художественно-промышленное училище.

На заводе проработал недолго – не смог. Он был сам по себе, и ему было трудно представить себя в «творчестве коллективном». Камардин выбрал самостоятельный непростой путь, отказавшись от гарантированного заводского заработка, предусмотренного государственными планами и заказами. Мы помним, что многие художники, ушедшие с предприятий в «одиночное плавание», лишившись материальной базы и заводских технологий, не смогли найти себя и вынуждены были оставить профессию. Камардин же не хотел зависимости любого рода, так как не мог представить себя исполнителем чужих, пусть даже творчески интересных, идей. За несколько лет, преодолевая бюрократическую волокиту и отсутствие необходимых средств, он построил собственную керамическую мастерскую в Твери. Из разрушенной водонапорной башни художник создал то, о чем мечтал, и то, что в те времена было практически невозможно осуществить. На это ушло немало лет. Мастерская стала тем «местом силы», куда он стремился поскорее вернуться из дальних и интересных путешествий.

Здесь до последнего дня жизни художник рисовал, лепил, украшал росписями и обжигал свою керамику. В шутку или всерьез он называл себя одиноким путником: ему была необходима как воздух та мера свободы, которая позволила ему стать тем, кем он стал. Художнику существенно важно не зависеть от внешних обстоятельств, идеологических указаний, от заманчивых предложений нуворишей, имеющих свое представление о «красоте». Последним он отказывал, не утруждая себя объяснением причин отказа. В его собственном мире правила одна Царица – керамика, и туда не мог проникнуть богатый заказчик с дурным вкусом. Даже за очень большие деньги пропуск туда не продавался. Анатолий Камардин был человеком принципиальным, поэтому не для всех удобным, и более всего ценил свободу и в жизни, и в искусстве. Ему совсем неинтересно было считаться модным – быть частью арт-тусовки.

Одна из наиболее известных работ художника из фондов тверской галереи – композиция «Посвящение Григорию Сороке» (1983). Камардин хорошо знал историю и культуру Тверской земли, где на протяжении столетий создавались великие произведения искусства. Композиция посвящена одному из любимых учеников Алексея Венецианова. Трагическая судьба Григория Сороки, писавшего изумительные по своей элегической красоте и поэтичности пейзажи, нашла здесь свое отражение. Невыразимая печаль присутствует во всем эмоциональном строе произведения, чему способствует ритм монотонно повторяющихся, рельефно обозначенных фигур крестьян, занятых повседневным трудом – на фоне монохромного сложно-охристого цвета самой керамики. Колорит и фактура материала вызывают ассоциации с запыленной землей или с потускневшей от времени пожухшей берестой. Силуэты людей словно размыты косыми струями дождя по всем поверхностям декоративных форм.

Тверская тема оставалась одной из любимых в течение всей жизни Камардина. Он хорошо знал и любил народное искусство, что ощутимо в целом ряде его произведений. В 2005 году Камардин сделал своих знаменитых «Тверичанок». Анатолий часто повторял, что ощущает себя именно тверским художником, и гордился принадлежностью к культуре своего края. Статные женские фигуры в композиции имеют четкий, но неожиданный, чуть зыбкий силуэт. Благодаря этому создается ощущение вибрации, движения, чему способствует поперечный ритм росписи. Она не конкретна, состоит из полос, характерных для домотканых русских половиков. Роспись одежды, вышивки на ней не адресованы конкретным типам тверского народного костюма. Индивидуализированность персонажей в трактовке образов в данном случае необязательна для идеи художника. Две веселые тверичанки, стоящие бок о бок, такие родные, такие свои, а всего-то – полосы цветные на фигурах, но сразу же почему-то понятно: русские!

Материал и возможности декорирования керамики, многие из которых были придуманы самим автором, служили выражением его внутреннего отношения к какой-либо теме или событию. Для создания образа ему было достаточно, казалось бы, совершенно обычного явления, которое мы привыкли не замечать. Это могли быть клочок неба, рябь воды, ветка дерева, любая форма, созданная природой. Пластика керамических фантазий могла быть заимствована из безупречных форм бутона, цветка, ростка, ствола дерева, ракушки… Часто в его композициях встречаются изображения животных, птиц, стрекоз, комаров, кузнечиков, улиток, лошадей, собак и даже загадочной Несси, в существование которой он, конечно, верил. Люди, животные, деревья, цветы, небо и земля взаимосвязаны и существуют в полной гармонии друг с другом. Декоративная композиция «Птичья пора» (1987) – одна из наиболее значимых работ в его раннем творчестве. Художник передал ощущение хрупкости декоративных чаш с росписями в виде находящихся в них птиц и птенцов. Тонкая керамическая масса со сложными разделками фактур ассоциируется с чуть треснутой скорлупой, от чего эти вещи, затаив дыхание, хочется взять в руки и согреть. Есть в них трогательная беззащитность.

Для создания определенных керамических скульптур художник использовал собственные впечатления от величайших достижений искусства прошлого. Но это не просто цитаты – это виртуозные импровизации на задуманную тему. Искусство Древнего мира и ушедших цивилизаций служило для него эталоном совершенства и давало возможность поисков идеального воплощения в материале художественного замысла. Декоративная скульптура «Метаморфозы» (1994) стала своего рода визитной карточкой художника и, наверное, самой узнаваемой в ряду прочих. «Метаморфозы» совершали длительные путешествия по многим российским и международным экспозициям, неизменно вызывая восторженные отзывы. Пленительные фигуры древних богинь, выполненные с архаической немногословностью пластики и представленные в рост во всем своем величественном великолепии, обладают таинственной притягательной силой, которая тысячелетиями волнует и восхищает человека в искусстве античности.

Здесь важен контраст ослепительно-белого, словно светящегося изнутри материала с черным – шелковисто-отполированным. Золотые перевязи, включенные как дополнительный декор в скульптуру, обозначают элементы женского костюма Древней Эллады и придают выразительность прическам в виде греческого узла, вольно трактованного художником. Керамика послушно выполняет задачу тонкой интерпретации драгоценных материалов – мрамора и золота – и облагорожена целым спектром техник, в том числе кракле и глянц-гольда, что усиливает торжественный эффект подачи образа.

Нельзя не сказать о том, что Анатолий Камардин не раз обращался к созданию архитектурно-пространственных композиций, к оформлению интерьеров и экстерьеров общественных зданий. Это панно для домов отдыха в Тверской области, оформление городского культурного центра в городе Эст-Килбрайт (Шотландия), аэропорта города Мюнстера (Германия), представительства фирмы «Estee Lauder» (Москва). Наиболее интересным представляется оформление тверских кафе «Mon-Cafe» (2006–2007). С особой тщательностью и мастерством профессионала они украшены керамическими панно, фризами, скульптурами, маскаронами, тонкими лепными деталями.

Художник использует стилистические особенности искусства древних цивилизаций, в частности искусства индейцев: ацтеков, майя, инков. Здесь присутствуют персонажи с явными этническими характеристиками, сюда же включены изображения ритуальных масок, тотемов, животных и птиц. Камардину пространство кафе удалось превратить в «место искусства». В его интерьерах можно усмотреть черты эклектики, однако всё здесь гармонично и взаимосвязано. «Все спорят о смешенье стилей, а ведь в смешении и стиль!» – писал поэт Игорь Северянин. Вовлечение в свою художественную практику разных пластов культурного наследия прошлого делает искусство Анатолия Камардина особым явлением в нашей повседневной жизни. Наверное, все, кто зашел в кафе выпить чашку кофе, вряд ли останутся равнодушными от встречи с прекрасными керамическими фантазиями…

В Анатолии Камардине жили неиссякаемая жажда работы и самозабвенная преданность своему делу, что определяло смысл его жизни. Были в нем основательность и надежность, свойственная русскому характеру. Он был непростым человеком. Мало говорил и только по существу, не выносил высокопарности. Временами был ослепительно остроумен. Истинной мукой для него были обязательные выступления на открытиях выставок. С упоением читал многотомные труды по славянской мифологии, с особой нежностью относился к животным и ко всему, что с природой связано – в ней для него были сокрыты великие тайны, к которым он трепетно и вдохновенно прикасался.

В 2012 году художнику была присуждена Большая серебряная медаль Российской академии художеств. Получить ее он уже не успел. На медали, учрежденной еще Екатериной Великой, рядом с изображением покровителя искусств бога Аполлона отчеканено всего одно слово: Достойному.