От редактора. Второй тайм
Когда бутылке текилы предпочитаешь бокал красного вина, солу Джимми Хендрикса ноктюрны Шопена и чтение классиков в отличие от современников становится приятным занятием – это старость?
Роман Усачев. Для чего нужен февраль?
Роман Усачев пишет время. И миру, который он создает, трудно найти аналогию. За реальным сюжетом и фигуративным изображением скрывается множество наслаивающихся друг на друга вселенных.
Новый директор
– Летом у них вагоны на целину уходят. Осенью ремонтируются. Зимой еще что-нибудь. И жалуйся, пиши бумажки… Хозяина нет! Хозяина! А будь моя воля…
Николай Львов и дары славы
Верным последователем Палладио в России как раз и был Николай Львов, интерпретировавший его приемы «с лирической задушевностью, характерной для русского художественного идеала».
Шиворот-навыворот
Есть ли шанс у российской культуры выйти из архаичной ниши условных «достоевщины» и «чеховщины» к новым горизонтам понимания мира и человека?
Рихтер
Достичь портретного сходства для Серебряного – задача явно второстепенная. Гораздо важнее – уловить мгновение, в котором разом выразится вся суть рихтеровского дарования.
Как читать Сады
Сады – это пространство, которое создавалось людьми для демонстрации власти и сопровождало в первую очередь дворцы и храмы.
Нежность к вещам и событиям мира
Падает крохотный свет
на переводные картинки.
Вот ты не застала кассет,
а я ещё помню пластинки.
Тень отца Гамлета, или «Музей» Марии Сахно
Профессия реставратора открыла мне мир музея, тихий и сложный, который учит думать и созерцать.